 Эта девальвация финансового богатства - и его превращение в опасное препятствие - достигнет крайностей, равных нынешним крайностям неравенства доходов и богатства.
Финансовый капитал - деньги - это порочный круг, который нами управляет. Но могла ли эта сила отпасть от благодати (справедливости)? Продолжая обсуждение на этой неделе идеи о том, что крайности приводят к регрессу, давайте рассмотрим основополагающее предположение глобальной экономики, заключающееся в том, что деньги - самая ценная вещь во Вселенной, потому что владелец денег может купить все, что угодно, поскольку все продается. Вопрос только в цене.
Возвращение к середине - это статистическая динамика, но это также и социальная динамика человека: например, как только социальный / финансовый / политический маятник достигает крайностей неравенства богатства / доходов, маятник качнется назад. Чем сильнее неравенство, тем больше получается экстремум на другом конце качания маятника.
В период расцвета послевоенного бума в начале 1960-х годов финансы - банки, кредитование, ипотека, ссуды, инвестиционно-банковское дело, деривативы, фьючерсы, FX, торговля на всех финансовых рынках, исследовательские фирмы, хедж-фонды, паевые инвестиционные фонды и т. д. - составляли около 5 % экономики. Сейчас финансовый сектор превышает 20 % экономики, а его реальная роль и влияние намного больше, чем 20 %. В настоящее время финансы являются доминирующей силой в экономике, с точки зрения создания богатства и влияния.
(Это аналогично здравоохранению, которое за тот же период времени увеличилось с менее 5 % экономики до 20 %.)
Хотя финансы создают некоторые рабочие места, они по сути являются спекулятивными: они не производят товаров, они извлекают богатство из экономики, производящей товары через долги и спекуляции.
Таким образом, можно ожидать реверсии, которая сократит финансирование до 5 % экономики. Каким будет этот возврат к гораздо более ограниченной и скромной роли в экономике?
О таком сложном и последовательном процессе можно много сказать, но сегодня я хочу сосредоточиться на одной потенциальной динамике: идее, что социальный капитал - наши связи и лояльность к группам и другим людям - станет более ценным, чем финансовое богатство, т.е. «деньги».
Последние 45 лет можно охарактеризовать как расцвет финансов: финансы правят всем. Большинство людей сказали бы, что так было на протяжении всей истории человечества, но это не так однозначно.
Во многих случаях верность, членство и преданность делу намного перевешивают влияние денег. В периоды острой нехватки рабочей силы труд имеет бо´льшую ценность, чем деньги, в том смысле, что труд устанавливает цену труда, а не капитал устанавливает цену.
Несколько недель назад мое внимание привлекла статья: «Богатые в Нью-Йорке противостоят незнакомому слову: нет» [1]. Пандемия приводит к резкому росту неравенства, но все более привилегированные люди обнаруживают, что они не могут подчинить мир своей воле.
Богатые привыкли покупать все, что захотят, за деньги, и возможность того, что власть денег может быть ограничена, шокирует их.
Эти ограничения могут принимать политические формы, такие, как нормативные ограничения на то, что можно купить за богатство, они могут принимать финансовые формы, такие, как запрет на определенные спекулятивные сделки, а также могут принимать социальные формы, когда люди отказываются предоставлять какой-либо товар или услугу за деньги, потому что они был зарезервированы для семьи, друзей или обмена в надежных сетях, где членство нельзя приобрести ни за какую цену.
Вот простой пример. Допустим, у меня есть своя квартира рядом с моим домом. Она была обещана члену семьи, поэтому, когда потенциальный арендатор предлагает мне 1000 долларов в месяц за аренду, я отказываюсь.
В бездушном мире, где правят деньги, потенциальный арендатор считает, что «проблема» (мой отказ) может быть решена с помощью бо´льшего количества денег. Поэтому он предлагает мне 1500 долларов в месяц. Я отказываюсь, потому что семейные узы более важны и ценны, чем еще несколько долларов.
«Проблема» для богатых не в деньгах; «проблема» в том, что социальные связи и обязательства более ценны и сплачивают людей больше, чем деньги.
Богатые полагают, что «у каждого есть своя цена» - трюизм, доказанный Джеффри Эпштейном, купившим себе путь в Гарвард, Массачусетский технологический институт и т. д. пачками денег.
Но по мере того, как статус-кво рушится, богатые обнаруживают, что не всех можно купить. В самом деле, получение крупной взятки может разорвать самые разные гораздо более ценные связи.
Таким образом, мне кажется вероятным, что социальный капитал - наши контакты, преданность, членство, обязательства и связи в самом ближайшем будущем - станет более ценным, а финансовый капитал станет не только менее ценным, но и ярлыком - «Знаком зверя».
Эта девальвация финансового богатства - и его превращение в опасное препятствие - достигнет крайностей, подобным нынешним крайностям неравенства доходов и богатства. Другими словами, станет чрезвычайно крайним положением, при котором попытки купить то, что нельзя купить, станут путем к нищете, не похожим ни на какой другой.
Изменение такого масштаба считается «невозможным». Посмотрим. Если вы нашли ценность в этом содержании, присоединяйтесь ко мне в поиске решений.
(Перевод)
ЧАРЛЬЗ ХЬЮ СМИТ
Примечание[1] «Богатые в Нью-Йорке противостоят незнакомому слову: нет» - https://www.nytimes.com/2020/10/23/nyregion/nyc-homeless-hotel.html
Связанные материалы |
Оставлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. Пожалуйста, пройдите процедуру авторизации здесь.
