Пуговицы прапрабабушки - Электронный журнал «Женщина Москва»
Электронный журнал
Наша миссия — вернуть чувство Дома
Однажды мы были на службе в Ново-Дивеевском монастыре под Нью-Йорком. Одному пожилому человеку стало плохо в церкви, его вынесли на свежий воздух. У него в руке была зажата поминальная записка: «Господи, спаси Россию!» Потом я узнала историю этого человека: он родился в Шанхае, никогда не был в России, но при этом прожил с ней в сердце.
Прошлой зимой я купила дивные серебряные серьги с перламутром и похвасталась бабушке своим приобретением. Она покупку оценила и предложила мне в подарок перламутровые пуговицы 19-го века. Их история такова (цитирую письмо бабули – Валерии Николаевны):
«История о 6-ти перламутровых пуговицах
(забыла, сколько досталось тебе [мне досталось пять, где еще одна так никто и не вспомнил]), настоящих, из перламутровых раковин. Это будет несколько отрывочных воспоминаний из рассказов моей мамы.
Мой отец, а твой прадед – Николай Гаврилович – «папка», как мы все, пятеро детей, звали его, родился в пограничном городке Кяхте на Дальнем Востоке в Бурятии. Его мать служила экономкой у богатого купца, т.о. их семья была вполне обеспеченной. Так вот, папка смолоду работал с племенными рысистыми лошадьми. Работая на Томском ипподроме, он женился на маминой двоюродной сестре – Клавдии. И когда у них в 1914 году появился первенец – Виктор, папкина мать из Кяхты с оказией прислала в подарок ребенку теплый специальный конверт, очень красивый и удобный; застегивался он на эти шесть пуговиц. Этот конверт хранился в их семье как реликвия, и когда в 1916 году родился второй сын – Костя, его поместили в этот же конверт. А потом и дочка – Верочка побывала в нем.
Когда в 1918 году по всей России двигались эшелоны с белочехами, один состав оказался в Томске. Клавдия познакомилась с одним чешским офицером и уехала с ним в Чехословакию, взяв с собой Верочку. А Виктор 4-х лет и Костя 2-х лет остались с отцом. И вот моя мама, пожалев мальчишек, вышла замуж за моего будущего отца. Естественно, все барахло Клавдия бросила и уехала налегке. Таким образом эти пуговицы вместе с детским конвертом попали во владение моей мамы. И я, родившись в 1924 году первой из трех детей моих отца и матери, имела счастье несколько месяцев лежать в этом конверте.
Потом конверт износился, т.к. был, конечно же, не из искусственной ткани, а из натурального хлопка. А пуговицы пошли странствовать по разным платьям и халатам, маминым и моим. Помню, в детстве я любила пришивать пуговицы себе на подол и на кукольные платья. У меня пуговиц была целая большая коробка. И когда эти шесть пуговиц «отдыхали», они тоже оказывались в этой коробке.
В войну нам, городским жителям, нечего было есть, и всё более ли менее ценное менялось в деревнях на картошку или жмых. К тому времени мы уже остались без отца, он умер ровно за год до войны – 22 июня 1940 года. Мама сшила нам с братом два рюкзака из старого ватного одеяла, и мы зимами на лыжах ходили по окрестным деревням. Даже «Божественную комедию» Данте и «В царстве черных» Стэнли дореволюционного издания с ерами и ятями поменяли на картошку. В числе разного барахла мы возили на обмен папкины курительные трубки, очки и эти пуговицы. И удивительная вещь – всё рано или поздно было обменяно, а пуговицы никто не взял. Так они от моей мамы перешли ко мне.
Уж теперь и не припомню, куда только я их ни пришивала. А дочки-то у меня не было, сына пуговицы заинтересовать не могли. Помню только последнее их практическое применение. Когда я в 1956 году впервые побывала в Чехословакии, я там за 3 рубля приобрела 1 м 20 см кремплена белого цвета (в СССР-то его ещё тогда не было!). И сшила себе юбку с глубокой боковой складкой. Ведь я в то время не была такой «фигуристой», как сейчас. Вот внутри этой складки я и пришила все эти чудесные пуговицы. При ходьбе это выглядело очень эффектно.
Вот и всё».
Оставлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи. Пожалуйста, пройдите процедуру авторизации здесь.
